Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
Бязров С. Е.,
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Подводя итог, следует констатировать, что создание базы уголовно-правового регулирования применения оружия военно-полицейскими формированиями России происходило поэтапно, и до революционных событий 1917 года носило последовательно перманентный характер. Логика предшествующих нормативных актов воспринималась, как правило, в усовершенствованном виде последующими.
Произведенный исторический анализ объективно показал, что способ правового регулирования данной сферы общественных отношений лежит как в административно-правовой, так и в уголовно-правовой компетенции.
Было показано что, в уголовном праве дореволюционной России нормы о правомерном применении оружия военнослужащими всегда находили свое обособленное место в качестве основания, исключающего уголовную ответственность военнослужащего, причинившего смерть или иной вред здоровью человека. Так, Воинский устав о наказаниях 1875 года[1] в ст. 227 непосредственно закреплял нормы, в которых говорилось, что «смертоубийство, а также нанесение телесных повреждений не вменяются в преступление, сверх случаев, предусмотренных общими уголовными законами, ещё и в следующих ...», где далее перечисляются собственно основания применения оружия.
На этапе революционных преобразований 1917 года наблюдается, по меньшей мере, недостаточность уголовно-правовой регламентации ответственности за причинение уголовно-наказуемого вреда при применении оружия. Законотворческая деятельность Временного правительства не оставила каких-либо значительных источников уголовного права. Правовую основу уголовной политики составляли законы Российской империи, которые перманентно исправлялись и дополнялись в виде постановлений и указов временного правительства.
Ситуация противоположного свойства имела место после Октябрьской революции 1917 года, которая характеризуется полным сломом предшествующей правовой системы. Руководящие начала по уголовному праву, введенные в действие 12 декабря 1919 года, и УК РСФСР 1922 года сформулировали основные идеологические, как системообразующие, приоритеты дальнейшего теоретического обеспечения всего уголовного законодательства. В отличие от дореволюционной уголовно-правовой системы, имел место полный отказ от уголовно-правового регулирования правил применения оружия военнослужащими и работниками других силовых структур.
Исключение аспекта уголовно-правового регулирования применения оружия произошло, в первую очередь, в связи с отсутствием ведомственной (специальной) нормативно-правовой базы, и, во-вторых, не могла не оказать своего влияния идеологическая составляющая новой правовой системы. Эти два фактора, прервавшие связь времен, сыграли отрицательную роль в обеспечении принципа законности (социалистической законности). Правомерность применения оружия при наличии уголовно наказуемого вреда пришлось обосновывать по средствам аналогии закона, первоначально имевшей законодательное оформление в УК РСФСР 1922 года.
Те не менее, с принятием УК СССР 1960 года и после исключения принципа аналогии закона Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 года № 14 «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств» прямо указывает на то, что работники правоохранительных органов, военизированной охраны и иные лица не подлежат уголовной ответственности за вред, причиненный посягавшему или задерживаемому, если они действовали в соответствии с требованиями уставов, положений и иных нормативных актов, предусматривающих основание и порядок применения силы и оружия. Эти предписания создали видимость правомерности использования той же аналогии закона и расширительного его толкования. Это в свою очередь, потребовало внесения предложений о приведении в соответствие предмета исследования с положениями ч. 1 ст. 1 УК РФ, где говорится о том, что «Уголовное законодательство Российской Федерации состоит из настоящего Кодекса», а ч. 2 ст. 3 УК РФ запрещает применение уголовного закона по аналогии.
На основании исследованных фактов выявлена специфика уголовно-правовой природы правомерности причинения вреда в результате обоснованного применения оружия, Являясь производной от необходимой обороны и других обстоятельств, исключающих преступность деяния, представляет собой составную часть мер государственного принуждения по выполнению его правовых предписаний и определяет специальный правовой статус лиц наделенных правом применения оружия.
Специальную уголовную правосубъектность военнослужащему придает юридический факт обладания им огнестрельным оружием, которое хотя и является атрибутом, определяющим его принадлежность к силовым структурам государственной власти, но, в отличие от других средств силового воздействия, является летальным средством. Вооруженность военнослужащего является его неотъемлемой чертой. Для военнослужащего это юридический факт, определяющий его в качестве специального субъекта уголовного правоотношения.
Специальную правосубъектность дополняет фактор профессиональной компетентности военнослужащего внутренних войск, на которого возлагается обязанность проходить специальный тренинг и периодическую переподготовку на пригодность к действиям, предполагающим применение оружия.
Содержательная сторона специальной уголовно-правовой правосубъектности военнослужащего внутренних войск проявляется при сопоставительном исследовании оснований и порядка применения оружия с условиями правомерного причинения вреда уголовно-охраняемым интересам при обстоятельствах, исключающих преступность деяния.
По результатам сопоставительного анализа (соотношения) между условиями правомерности применения оружия и обстоятельствами, исключающими преступность деяния по формальным признакам выявлено:
- совпадений с ОИПД в 15-и случаях. Например, пункт «з» ч. 1 ст. 28 Закона о внутренних войсках разрешает применять оружие для «подавления сопротивления вооруженных лиц, отказывающихся выполнить законные требования военнослужащих внутренних войск о прекращении противоправных действий и сдаче имеющихся у этих лиц оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, специальных средств и военной техники». Вооруженность сопротивления соотносит данную норму с ситуацией задержания лица, совершившего преступление. Наличие смертельного оружия в руках задерживаемого соответствует условиям соразмерности причинения смерти при задержании преступника;
- формальное превышение условий правомерности при ОИПД по 21-у случаю. Например, часовой применяющий оружие против лица, незаконным образом пытающегося преодолеть запретную границу поста (ст. 210-212 УГиКС), правомерно может причинить смерть лицу, совершившему административное правонарушение (ст. 20.17 КоАП РФ - нарушение пропускного режима охраняемого объекта). В то время как ситуация необходимой обороны считает причинение смертельного вреда посягающему правомерным только если он совершает общественно опасное деяние, угрожающее жизни обороняющегося. Таким образом, выявляется формальное превышение пределов необходимой обороны;
- условия правомерности, ограничивающие права военнослужащих при применении оружия в отличие от таких же обстоятельствах по отношению к общему субъекту уголовного правоотношения при ОИПД обнаружены по 7-и случаям. Например, ч. 3 ст. 13 УВС предписывается применять оружие «для защиты военнослужащих и гражданских лиц от нападения, угрожающего их жизни или здоровью, если иными способами и средствами их защитить невозможно». Необходимая оборона с причинением смерти может охватывать данную ситуацию при угрозе жизни. Указание на иные способы и средства защиты ограничивает пределы правомерности необходимой обороны, в первую очередь предусмотренные ч. 1 ст. 37 УК РФ. Фраза «если иными способами и средствами их защитить невозможно» формально предписывает военнослужащему предпринять еще какие-то меры перед применением оружия;
- наличие дополнительных обязанностей для военнослужащих выявлено по 6-и пунктам. Например, требование обеспечения доврачебной помощи лицам, получившим телесные повреждения, предусмотрено абзацем вторым части 3 ст. 25 Закона о внутренних войсках. Здесь мы обнаруживаем норму, непосредственно относящуюся к правилам применения оружия, находящуюся за рамками наличности применения самого оружия, и ее следует рассматривать в качестве дополнительных обязанностей, возлагаемых на военнослужащего по отношению к простым гражданам. Формально, дополнительным в сравнении с необходимой обороной, является и требование о необходимости предупреждения о намерении применить оружие;
- в 4-х случаях было выявлено отсутствие соотносимости с ОИПД. Например, положения, предусмотренные частями 1 и 2 ст. 13 УВС уполномочивают военнослужащего при исполнении обязанностей военной службы, а при необходимости и во внеслужебное время, на хранение, ношение, применение и использование оружия, и т.д. Эти правила не соотносятся с обстоятельствами, исключающими преступность деяния, но являются основанием для отказа в возбуждении уголовного преследования при установлении факта ношения и хранения оружия, если фигурантом является военнослужащий внутренних войск;
- в 2-х случаях правила применения оружия лежат за рамками уголовного правоотношения. Например, частью третьей ст. 25 Закона о внутренних войсках предписано доложить своему непосредственному командиру (начальнику) о каждом случае применения оружия. На наличие причинной связи между возможными последствиями обоснованно произведенного военнослужащим внутренних войск выстрела через посредство недоклада о таком факте существовать не может, по причине того, что акт доклада находится не только за рамками наличности действий по применению оружия, но и за рамками уголовного правоотношения.
Результаты сравнительного исследования не могут претендовать на арифметическую точность в подсчетах в связи с тем, что исследовался гуманитарный предмет. Однако выявленные тенденции того, что между условиями правомерности причинения вреда признаваемого правомерным при обстоятельствах, исключающих преступность деяния, и правилах правомерного применения оружия выявлены значительные отличия, представляются объективно доказанными. А если так, то исключение уголовной ответственности за причиненный вред в результате правомерного применения оружия не может быть тождественен механизму исключения уголовного преследования при обстоятельствах, исключающих преступность деяния. Выступая в качестве специального субъекта уголовного правоотношения, военнослужащий внутренних войск (как и работники других силовых структур) требует специального уголовно-правового регулирования правомерности применения им огнестрельного оружия как средства защиты уголовно-охраняемых интересов личности, общества и государства.
Различия в условиях правомерности повлекли необходимость определения, в качестве системообразующих, уголовно-правовых детерминант наличия или отсутствия оснований исключения уголовной ответственности (наличия или отсутствия основания уголовной ответственности), которые подлежат обязательному учету всей нормативно-правовой базой регламентирующей порядок и условия применения оружия и которые должны соответствовать уголовно-правовой оценке правомерности причиненного вреда.
Прямой и не вызывающей противоречий уголовному законодательству по условиям правомерности ОИПД является детерминированность причинения смертельных последствий при наличии оснований применения оружия, содержащих условие угрозы жизни военнослужащим, сотрудникам милиции или гражданам (безусловный детерминант).
В нормах, которые содержат возможность прямой и непосредственной причинной связи между произведенным выстрелом и смертельными последствиями, но не соотносящиеся с прямой и непосредственной угрозой жизни военнослужащих, работников правоохранительных органов или граждан (выходящих за рамки дозволенного причинения смерти посягающему при необходимой обороне) законодатель определяет условия и пределы защиты социально важных ценностей исходя из потенциально возможных вредных последствий со стороны посягающего. Возможные последствия такого рода носят отложенный характер (отсутствует условие наличности соизмеримого со смертельной угрозой посягательства). Данные факты дают основание говорить о необходимости специального уголовно-правового регулирования исключения уголовной ответственности лица, правомерно применившего оружие при таких обстоятельствах.
Определена также группа норм, которые не содержат возможности прямой причинно-следственной связи с произведенным выстрелом (на стадии извлечения оружия, предупреждения о его применении, оказания первой медицинской помощи и т.д.), но входят в содержание оценки уголовно-правовой правомерности применения оружия, что также подтверждает необходимость специального уголовно-правового регулирования исследуемой группы правоотношений.
Определены нормы, входящая в прямое противоречие с уголовно-правовым условиями правомерности причинения вреда. Так не может соответствовать таким условиям правомерности причинение смерти при наличии угрозы здоровью или собственности, а также нормы, содержащие оценочные понятия («всеми возможными способами», «иными способами не представляется возможным», «в качестве крайней меры», «иные тяжкие последствия» и т.д.).
Оценка уголовно-правовой правомерности примененного оружия затрудняется детерминацией имеющих место противоречий между подзаконными нормативными актами и законами, между нормами внутри правовых актов, наличием избыточности и ошибочности правовых норм, а также наличием правовых пробелов. В соответствии с выявленными пробелами, избыточностью и несоответствиями правовых норм внесено в общей сложности 43 предложения по изменению и дополнению нормативной базы предмета исследования.
В связи с этим предлагается адаптированная рецепция механизма уголовно-правового исключения ответственности по типу ранее существовавших уголовно-правовых предписаний. Обращаясь к статье 206 Устава Военно-Уголовного[2] 1839 г., где определялось что « в случае, если будет употреблено оружие без крайней необходимости, виновные наказываются как за нарушение тишины и спокойствия». Таким образом, если поместить в Особенную часть действующего Уголовного Кодекса статью о нарушении правил применения оружия, получим автоматическое исключение уголовной ответственности при соблюдении этих правил. При этом решение вопроса о возбуждении уголовного дела будет трансформировано в основание отказа по пункту 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ - в связи с отсутствием в деянии состава преступления. Сам состав преступления предлагается в следующей примерной редакции: «Применение оружия в нарушение требований законов, уставов, положений и иных нормативных актов повлекшее по неосторожности смерть, причинение вреда здоровью человека или иные тяжкие последствия». Субъективная сторона этого состава преступления может быть сформулирована только в форме неосторожности т.к. умысел отождествляет деяние с уже имеющимися нормами о преступлениях против жизни и здоровья.
Предполагаемая статья, таким образом, приобретает бланкетный характер, что концептуально критикуется некоторыми учеными-криминологами.[3] Однако бланкетность оценки действий военнослужащих, применивших оружие фактически существует с момента издания первых уголовных кодексов Советской власти. Видимость законности и конкретику уголовно-правовая оценка действий работников силовых структур применивших оружие получила с принятием Пленумом Верховного Суда СССР Постановления № 14 от 16 августа 1984 года «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательства», где в пункте 4 прямо указывается, что «работники правоохранительных органов, военизированной охраны и иные лица не подлежат уголовной ответственности за вред, причиненный посягавшему или задерживаемому, если они действовали в соответствии с требованиями уставов, положений и иных нормативных актов, предусматривающих основание и порядок применения силы и оружия». Это положение пленума и легло в основу формулировки примерной модели состава преступления. Учитывая, что силовые структуры государства используется для обеспечения общественной безопасности, нарушение правил применения оружия в первую очередь вредит именно этой группе общественных отношений.
Следовательно, родовым и непосредственным объектом данного состава преступления является общественная безопасность, а дополнительным - жизнь, здоровье и собственность. Следовательно, в окончательном виде предлагаемая статья может быть помещена в главу 24 УК РФ под номером 2221 - «Нарушение правил применения оружия». При принятии предлагаемой новеллы к использованию исчезает необходимость прибегать к применению уголовного закона по аналогии и расширительно его толковать.
При проведении монографического исследования автор испытывал недостаток официальных статистических данных о применении оружия военнослужащими внутренних войск. Существующая для всех других структурных подразделений МВД России система «Выстрел» могла бы распространить свое действие и на сферу деятельности внутренних войск,[4] что в значительной степени повысило бы уровень аналитической работы по вопросам совершенствования правового регулирования и практического (тактического) применении оружия военнослужащими внутренних войск.
[1] ПСЗ 2-е. изд. Т. L. Отд. I. № 54536.
[2] СВП Ч. 5. Кн. 1. Спб. 1839 г.
[3] См., например, Гаухман Л.Д. Проблемы УК РФ: бланкетность, декларативность, казуистичность // Уголовное право в XXI веке: Материалы Международной научной конференции на юридическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова 31 мая - 1 июня 2001 г. М., 2002. С. 48-52; Пикуров Н.И. Действительные и мнимые проблемы бланкетной диспозиции уголовного закона // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: Материалы второй международной научно-практической конференции. М., 2005. С. 73-75; Наумов А.В. Российское уголовное право. Курс лекций: в 3 т. Т. 1. Общая часть. 4-е изд., прераб. и доп. - М.: Волтерс Клувер, 2007. С. 218-219.
[4] На отсутствие официальной регистрации случаев применения оружия при исследовании применения оружия военнослужащими обращалось внимание и в других исследованиях. См. например, Щербак С.И. Теоретико-правовые аспекты использования и применения оружия и боевой техники в защите и охране сухопутных участков Государственной границы Российской Федерации. Дисс. канд. юрид. наук. М. 2002. С. 135.